Искусство — это образ, а настоящее искусство — это образ, провоцирующий мысль.
Что касается музыки, я могу её услышать ещё до того, как она прозвучит, чего не могут сделать большинство людей.
Мой жизненный путь был далеко не самым легким… Вспоминаю, что не один Новый год мне приходилось встречать в полном одиночестве, с несколькими центами в кармане и с хот-догом в качестве праздничного ужина. Однако эта нужда помогла мне ужесточить характер и сформировать собственную личность. Сам факт, что я должен бороться за существование, заставлял меня полагаться исключительно на собственные мозги и уважать только самого себя.
Эти детишки слушают, но не слышат меня — как будто в одно ухо влетает, а вылетает из другого. И я часто думаю, что мне стоит написать историю, чтобы показать, как оно происходит на самом деле, что есть реальность музыкального бизнеса: это не только красивые огни со сцены. Когда-нибудь они услышат меня, если захотят.
Я стараюсь заставить людей думать. Моя музыка — это не фастфуд для ушей. Я пишу многоплановую музыку. Сегодня ты читаешь текст и ты воспринимаешь это с одной стороны, но через пять лет ты изменишься и откроешь совершенно иной смысл. Моя музыка иной раз больше задаёт вопросов, чем даёт ответов. Любой творец, будь то художник или скульптор, пытается заставить людей думать. А если нет, как в случае с поп-музыкой (я ничего не имею против поп-музыки), то это не совсем искусство. Как я сказал ранее, через своё творчество я задаю вам вопросы — кто вы такие и кем вы являетесь?
В 1993 году у меня была серьёзная травма. Я истрепал свой голос до дыр, я сорвал его и не знал, смогу ли когда-нибудь петь снова. Таким образом, я отправился к одному доктору в Беверли-Хиллс. Вы знаете, что у большинства врачей на стене висит диплом или сертификат, который свидетельствует о высокой квалификации. Но только не у него. Весь его кабинет от пола до потолка был завешен золотыми и платиновыми пластинками. Поэтому я почувствовал — я пришёл куда нужно. После осмотра доктор сказал, что у меня очень серьёзная травма, но если я буду делать то, что он говорит, я справлюсь. Хотя всегда есть вероятность того, что не смогу стать прежним. Самое главное, что я должен был делать — молчать на протяжении 9 недель — не отвечать на звонки, на стук в дверь и всюду носить с собой блокнот с ручкой и карандашом. После этого я учился растягивать голосовые связки точно так же, как разминается бегун перед стометровкой. В итоге доктор оказался прав — я не смог стать прежним… Я стал лучше, чем был до этого.
1992 год, альбом «The Crimson Idol» только увидел свет. Мы отправились на фестиваль MONSTERS OF ROCK, который проходил в Мангейме. Как раз за 4 дня до этого я серьёзно заболел. Мне вызвали врача, после осмотра он сказал, что не знает, что свалило меня с ног, но два дня назад он осматривал Майкла Джексона и у него было тоже самое. Ему пришлось отменить выступление в Уэмбли. После чего он дал мне две большие таблетки. Одну нужно было принять сразу, а вторую за два часа перед концертом. И я так и сделал. На концерте всё перед моими глазами замедлилось, всё было смазано, я даже не видел сколько человек сейчас смотрят на меня. Где-то на середине 4-й песни эффект от лекарства спал, и я увидел перед собой 180 тысяч человек! Я был настолько заряжен от того, что доктор дал мне!
Я не знаю, что мы такого делаем с нашими фанатами, что они так необычно на нас реагируют. 15 лет назад через своего тур-менеджера я получил дневник, который передала одна девушка. Он охватывает 2 года её жизни и содержит детальное описание того, как наше творчество влияло на неё. Текст был написан странными коричневыми чернилами. При более внимательном осмотре до меня дошло — это была кровь. Весь дневник был написан кровью!
В самом начале нашего существования мы искали провокационное название, которое на самом деле не являлось бы таковым. Никто до нас не использовал точки в названиях, и эти самые точки сыграли свою роль — люди до сих пор ломают голову над этой загадкой. На самом же деле никакой аббревиатуры в W.A.S.P. нет, мы хотели, чтобы люди задавались вопросами, и они задаются ими даже спустя тридцать лет.
