В 2013 году, к 70-летнему юбилею Мика Джаггера, издательство «Синдбад» выпустило на русском языке его беллетризованную биографию — «Мик Джаггер. Великий и ужасный». У журналиста и профессионального биографа Кристофера Андерсена (в активе которого как минимум 25 различных жизнеописаний) получилось написать книгу настолько «желтую», что некоторые западные рецензенты недолго думая окрестили ее «бонкбастером» — по аналогии с блокбастером, но с особым уклоном на сексуальную жизнь героя. Медиа-издание FURFUR опубликовало отрывок из книги — посвященный бесчисленным красоткам Мика, которые (как всем нам известно) вились вокруг него сонмищами.
Мик Джаггер. Великий и ужасный
Глава пятая «У меня под каблуком»
Конец шестидесятых ознаменовался для Мика сплошной вакханалией. Пока Марианна жила у своего итальянского любовника, Джаггер менял одну подружку за другой. Несколько дней на Чейни-Уок с ним провела Марша Хант, но она сбежала, когда к нему без предупреждения заявились накачанные героином Кит с Анитой.
После ухода Марши Мик поставил себе за правило спать каждую ночь с новой девушкой (а то и с несколькими сразу). Многие из них были американками, к которым он питал особую слабость. «Женщины, с которыми спал Мик, подходили к нам в ресторанах, и мы не имели ни малейшего представления, кто они», — вспоминал Кристофер Гиббс.
Но едва Марианна приехала в Лондон, чтобы провести выходные со своим сыном Николасом, как Мик постарался ее вернуть. Он встретился с ней и с ее новым любовником Марио Скифано в рождественский вечер. Марианна решила, что пусть двое мужчин разбираются между собой и добиваются ее благосклонности, и вышло так, что утром она проснулась в одной постели с Миком, а Скифано тем временем собирал свои вещи.
Впрочем, Мик больше не любил Марианну, и они оба это прекрасно понимали. Позже она сказала, что ему хотелось вернуть ее, «чтобы расплатиться за свое унижение на глазах у публики и сохранить свой статус мужика». Фейтфул казалось, что Мик обращается с ней «как с бабочкой или насекомым, наколотым на булавку… Он наколол меня на булавку и смотрел, как я корчусь».
Марианна не имела ни малейшего представления, что в это же время Мик строил планы расквитаться с ней, упрашивая Маршу Хант зачать от него ребенка. «Мисс Кудряшка» согласилась и семь недель спустя поведала ему, что ребенок родится в ноябре. Джаггер торжествовал. «Только никому не говори. Пусть это пока побудет тайной для прессы», — попросил он ее.
Но и Марианну он отпускать не собирался. После очередной перебранки, в которой Марианна снова угрожала уйти от него, Мик успокоил ее и спел песню «Wild Horses» («Дикие кони»), которую только что сочинил и посвятил ей: «Бесстыдная женщина, ты знаешь, кто я такой / Ты знаешь, что я не могу дать тебе выскользнуть из моих рук».
Растроганная Марианна обняла Мика и зарыдала. «Ах, какая прекрасная песня! — воскликнула она. — Ты сочинил ее для меня? Я люблю тебя!»
Конечно, особых иллюзий Марианна не питала. Она знала, что Мик встречается с Маршей в ее квартире на Сент-Джонс-Вуд и несколько раз привозил разных молоденьких девушек в Старгроувз. К тому же он не спешил избавляться от старой квартиры на Эдит-Гроув, чтобы в случае чего ему было где позабавиться. Именно там, как утверждала Памела Де Барр, Мик швырнул ее «на матрас и овладел, как дешевой проституткой», хотя, по ее же воспоминаниям, «это было фантастично». Де Барр даже однажды принимала Мика, ожидая своего нового любовника. Когда тот постучался в дверь, Джаггер поспешил скрыться. «Раз, два, три. Мик пришел, Мик ушел», — говорила мисс Памела.
В конце концов Марианна все-таки ушла от Джаггера, переехала к своей матери и завела интригу с лордом Расселом, ирландским пэром на шестнадцать лет старше ее. Не желая, чтобы последнее слово оставалось за кем-то другим, Мик снова развернул целую кампанию по возвращению Марианны. «Единственным способом избавиться от него оставалось умереть — либо мне, либо ему», — вспоминала Марианна.
Ну или набрать лишних двадцать килограммов. «Мик очень гордился своей стройной фигурой и хотел, чтобы с ним были стройные девушки», — говорила Марианна Фейтфул. Превратившись в более солидную матрону, она поняла, что победа осталась за нею. «И это был конец наших отношений. Больше он не возвращался».
Едва не погубили его и съемки в фильме «Нед Келли». Его показали до «Представления», и Мик впервые увидел себя на большом экране. Коммерческого успеха лента не имела, да и критики поспешили высказать свое разочарование. «Джаггер выглядит слишком изнеженным, — писал один критик о роли австралийского народного героя, — слишком уязвимым, слишком неуверенным, чтобы кому бы то ни было угрожать».
Джаггер справедливо решил не присутствовать на лондонской премьере, предпочтя вместо этого развлечься в своем своеобразном гареме. Участницы гарема были следующие: Дженис Кеннер, эффектная блондинка из Лос-Анджелеса, выполнявшая обязанности домохозяйки, повара и «личной помощницы»; Патти Д’Арбанвиль, девятнадцатилетняя модель и актриса из Нью-Йорка; длинноногая калифорнийка Кэтрин Джеймс, а также бывшая девушка Брайана Сьюки Пуатье.
И надо сказать, даже таких весьма нетребовательных девушек выводила из себя неразборчивость Мика. Когда Мик развлекался в Старгроувз с Кэтрин Джеймс и к нему заявилась еще одна красотка, он, недолго думая, предложил заняться сексом втроем. Джеймс пришла в ярость и выбежала из спальни. Перепихнувшись с «новенькой», Мик остаток вечера отговаривал Джеймс улетать домой ближайшим рейсом. Ему это удалось, но Джеймс вскоре пришла к мысли, что Мик ей не подходит. «Рано или поздно я бы прибила его, пока он спит. Я очень ревнива».
Иногда объектом ухаживаний становился сам Мик, и не только в буквальном смысле. Почти целый год его расположения добивался основатель звукозаписывающей компании «Атлантик Рекордз» Ахмет Эртегюн в надежде подписать контракт с популярной группой The Rolling Stones. Этот лысеющий мужчина в очках и с бородкой был образцом учтивости. Эртегюн, сын турецкого посла в Великобритании, в 1947 году стал одним из основателей «Атлантик Рекордз» и прославился тем, что записывал таких исполнителей ритм-энд-блюза, как Рут Браун, Coasters, Drifters и Рэй Чарльз. В 1967 году его компания стала подразделением «Уорнер Рекордз», и к тому времени Эртегюн постарался расширить музыкальный спектр, привлекая талантливых исполнителей самых разных направлений. Среди его клиентов были такие замечательные исполнители и группы, как Арета Франклин, Led Zeppelin, Blind Faith, Crosby, Stills, Nash & Young, Yes, Бен Кинг, Iron Butterfly, Перси Следж, Cream, The Rascals, Buffalo Springfield и Бетт Мидлер. Вечно стремившегося к новым вершинам Мика, пожалуй, не столько поражал список громких имен, сколько впечатляло врожденное чувство стиля Эртегюна.
Поскольку Кит с Анитой к тому времени уже плотно подсели на наркотики, задача по освобождению группы от цепкой хватки Аллена Клейна была возложена на Мика. «Джаггер просто был обязан взять руководство в свои руки, — утверждал Виктор Бокрис. — Кто, кроме него, мог принимать важные решения?»
При поддержке принца Руперта Джаггер подал иск на 29 миллионов долларов против Клейна, обвинив его в незаконном присвоении денег группы. Несмотря на это, Клейн сохранил права на все оригиналы записей и на все произведения «Роллингов», созданные до 1970 года. Даже после его смерти в 2009 году эти права перешли к его правопреемнику.
Пока шло разбирательство, принц Руперт убедил Джаггера смириться с неизбежными потерями и согласиться на два миллиона компенсации и отказ Клейна от дальнейшего финансового руководства группой. Это привело к противостоянию с «Декка Рекордз», ведь согласно обязательствам первоначального контракта группа должна была записать последний альбом.
Джаггера всегда выводили из себя придирки руководства «Декка Рекордз» к содержанию его песен и попытки навязать цензуру; особенно его раздражал председатель компании сэр Эдвард Льюис. В качестве прощального жеста Джаггер появился в его кабинете, чтобы лично продемонстрировать новую композицию под названием Cocksucker Blues («Блюз членососа»). Он едва пропел две первые строчки «О, где же у меня отсосут? / Где же меня отдрючат в жопу?», как сэр Эдвард недовольно прервал его и поспешил попрощаться.
Летом 1970 года группа снова отправилась в турне, на этот раз по четырнадцати городам Европы. Поездка растянулась на шесть недель. В каждом городе Мик прилежно писал письма Марше, находившейся на пятом месяце беременности, и перечислял всех девушек, которые сопровождали музыкантов в поездке. «Он постоянно смешил меня, оповещая, чью подружку поимел на этот раз», — вспоминала Марша.
Что касается самого тура, то поначалу ходили слухи, будто, памятуя о печальном инциденте в Алтамонте, группа во время выступлений постарается соблюдать максимальную осторожность. Ничего подобного. От Стокгольма и Гамбурга до Западного Берлина и Рима каждый концерт сопровождался неизменными беспорядками; фанаты, как всегда, выходили на улицы, переворачивали автомобили, устраивали пожары и разбивали витрины. К этому времени полицейские во всех странах уже воспринимали The Rolling Stones как небольшую армию вторжения, а не просто рок-группу и заранее готовились к обычным погромам.
Мику нравилось, что он не утратил своего мефистофелевского обаяния, и особенно ему понравился тот факт, что их выступления в Париже вызвали крупнейшие уличные беспорядки после студенческих волнений 1968 года. И там же, в концертном зале «Олимпия», у него состоялось знакомство, в очередной раз круто изменившее течение его личной жизни.
«Мик, это Бьянка», — сказал Дональд Кэммелл своему старому приятелю, поворачиваясь к стройной и страстной девушке с загадочным и даже немного угрожающим видом. Впервые Кэммеллу бросилось в глаза странное сходство между этими двумя его знакомыми. «А у вас будет великолепная романтическая связь. Вы созданы друг для друга», — добавил он.
Высокомерная никарагуанка по имени Бьянка (раньше ее звали Бланка, но в шестнадцать лет она сменила одну букву своего первого имени) Перес Морена де Масиас презрительно взглянула на музыканта — примерно в такой же надменной манере он сам смотрел на окружающих. Бьянка неплохо говорила на нескольких языках, но Мика поразили не столько ее слова, сколько глубокие гортанные звуки, похожие на бархатное урчание и флиртующие интонации Эрты Китт.
Они провели ночь вместе в парижском доме Кэммелла. И хотя позже Бьянка вспоминала, что той ночью их «словно молнией ударило», она настаивала, что в Мике ее привлекли в первую очередь не физические качества. «Я увидела, что он стеснительный, ранимый человек, совершенная противоположность тому, каким я его представляла».
Мик не знал, как быть с Бьянкой, и, разговаривая следующим утром по телефону с Маршей, не слишком распространялся об этом приключении. Тем не менее он сообщил, что намерен взять одну из своих преходящих подружек в Италию — «просто так, ради смеха».
На самом деле она была племянницей посла Никарагуа на Кубе. Когда родители развелись, ее мать оказалась лицом без гражданства и, чтобы свести концы с концами, устроилась на работу в местную забегаловку в Манагуа, подобно тому как героиня Джоан Кроуфорд в классическом фильме 1945 года «Милдред Пирс» устроилась на работу в ресторан.
Решив стать первой женщиной-послом Никарагуа, Бьянка два года училась в Парижском институте политических исследований. Все это время она усердно занималась и, по собственному признанию, «оставалась девственницей до восемнадцати с половиной лет».
Постепенно деньги подходили к концу, и Бьянка стала подрабатывать, чтобы оплатить комнату стоимостью доллар в день в одном из неказистых рабочих кварталов. Двоюродный брат, занимавший должность атташе по культурным вопросам в посольстве Никарагуа, помог ей устроиться секретаршей, благодаря чему она получила доступ к пышным дипломатическим приемам.
Но только в Лондоне Бьянка встретила свою «почти первую любовь»: актера Майкла Кейна. Через несколько дней после знакомства они уже жили вместе в его квартире в Мэйфейре. Их напряженные отношения — парочка то и дело ссорилась в ресторанах, на вечеринках, в вестибюлях отелей или прямо на улице — постепенно стали предметом обсуждений в богемной среде. Бьянка говорила о Кейне, что он был «недобрым, мелочным человеком» и относился к ней «как к своей гейше». Кейн же высказывался о Бьянке в более снисходительном тоне, и сравнивал ее с «детенышем пантеры, потенциально опасным, но нуждающимся в помощи».
Бурный роман с Кейном закончился через год, и она вернулась в Париж. Через полгода она завела роман с Эдди Барклеем, женатым (к сожалению, уже в девятый раз) влиятельным управляющим студии звукозаписи, старше ее на двадцать четыре года. Но за несколько дней до судьбоносного знакомства с Миком она благополучно рассталась с Барклеем.
«В тот день я немного повзрослела», — вспоминала Бьянка, утверждая, что в Кейне и Барклее искала своего рода «защиту и любовь отца». В Мике она нашла иные качества и сравнивала его скорее со «старшим братом».
Так получилось, что «старший брат», как и другие мужчины в ее жизни, оказался заодно и очень богат. Как говорил ее знакомый Дональд Кэммелл: «Бьянка из тех женщин, которые постоянно задают себе вопрос — а кто будет оплачивать мои счета следующие пять лет?»
А тем временем журналисты старались как можно больше разузнать об экзотическом создании, пришедшем на смену Марианне Фейтфул в жизни Джаггера. Когда Мика с Бьянкой в Лондоне окружила шумная толпа репортеров, он отказался даже назвать ее имя. «Извините, но я не могу сказать, кто она такая. Это наше личное дело», — заявил Мик. Когда за ними стали охотиться папарацци, Мик защищал эту загадочную женщину сильнее, чем Марианну. Когда один фотограф сунул свою камеру прямо под нос Бьянке, Джаггер набросился на него с кулаками и ударил по лицу. За нападение Мика приговорили к штрафу в 1400 долларов.
Оказавшись в надежном укрытии за стенами поместья Старгроувз, Бьянка принялась наводить там порядок. Отвечая на звонки других подружек Мика, она советовала им исчезнуть, и как можно быстрее. Однажды позвонила мисс Памела и, к своему удивлению, услышала на том конце линии хрипловатый женский голос. «Никогда, ни при каких обстоятельствах не звони больше Мику, понятно?» — сказала Бьянка.
Но другое дело Анита Палленберг. С уходом Марианны она стала «девушкой „Роллингов”» номер один, и не потому, что давно уже встречалась с Китом; особый статус ей придавал тот факт, что когда-то у нее были связи и с Брайаном, и с Миком. Подружка Билли Уаймэна шведка Астрид Лундстром, невеста Мика Тэйлора Роза и Ширли Уоттс — все они старались держаться подальше от Палленберг.
К несчастью для Бьянки, Палленберг сразу невзлюбила новенькую. Почему-то Аните вдруг пришло в голову, что худая никарагуанка раньше была мужчиной, и она предложила наркоторговцу испанцу Тони Санчесу 50 тысяч долларов, если он докажет, что Бьянка перенесла операцию по смене пола.
Но потом Палленберг оставила эту абсурдную затею и обратилась к темным силам. Она принялась насылать на Бьянку проклятия с помощью кукол вуду и однажды даже трижды обошла изумленную девушку, засунув в туфлю листочек с записанным от руки проклятием.
Вскоре Бьянка поняла, что Палленберг — не единственный ее враг. 3 ноября 1970 года Мик поведал Бьянке, что Марша родила ему дочь. Марша Хант благоразумно отказалась называть малышку Миднайт Дрим (Полуночный сон), как советовал Мик, и настояла на своем выборе — Карис.
Бьянка захотела тоже родить ребенка от Мика, хотя очень быстро выяснилось, что он не является образцовым отцом. В последующие две недели он виделся со своей дочерью лишь дважды, и то по нескольку минут, между другими делами. Хант сердилась на него за равнодушие к ребенку, о чем и сказала прямо. Но Джаггера это совершенно не волновало. «Я никогда не любил тебя, — кричал он в ответ. — И вообще, ты сошла с ума, если думаешь, что когда-то любил!»
Хант разрыдалась, но Мик от этого только больше разъярился. «Она мой ребенок, и я могу забрать ее у тебя в любое время», — заявил он, намекая на то, что у него больше возможностей и больше влияния и он может нанять целую армию юристов. «Ну попробуй. А я вышибу тебе мозги», — выпалила Хант.
© 2012 by Christopher Andersen
© О. Перфильев, перевод на русский язык, 2013
© Издательство «Синдбад», 2013